Одно из основных исследований нашего коллектива научных сотрудников «Института художественного образования и культурологииРоссийской академии образования» – диагностика уровней и типов эстетического развития детей и подростков. В процессе многолетнего тестирования эстетического развития учащихся были разработаны тестовые методики, подсказанные практикой зарубежной экспериментальной или психологической эстетики, адресованной прежде всего исследованиям эстетической чувствительности и вкуса.
Включение в стимульный материал тестовых заданий примеров поэзии и фрагментов прозы А.С. Пушкина определялось двумя причинами: бесспорностью их эстетических достоинств и желанием проверить ставшийклишированным тезис «Пушкин – это наше все». Он охотно повторялся опрошенными людьми на улице, возникал в подсчетах крупных социологических опросов (сейчас реже, чем раньше) и отражал установку бытового сознания большинства. Плохо это или хорошо, помогает ли такая ситуация развитию реального художественного вкуса – судить не берусь. Скорей, и да, и нет. Но какая правда за этим стоит, нам хотелось бы узнать.
Конечно, предложенные мной примеры детских откликов на образцы поэзии и прозы Пушкина – не вся правда. Но это правда. Это не отклик на имя Пушкин, это реальное восприятие того, что и как он писал, восприятие честное, субъективное и не обусловленное влиянием авторитета имени автора или учителя, поскольку подросток, оценивая тот или иной текст, не знает, кто его написал. Традиционная методика тестирования развитости вкуса в психологической эстетике предполагает задание сравнить несколько примеров стихотворений или фрагментов художественной прозы, которые предъявляются реципиенту без указания автора, названия произведения и времени его создания. Учитывается, разумеется, что учащиеся класса, который тестируется, произведений, включенных в опрос, не знают, не «проходили». Из этого следует, что тестолог фиксирует само восприятие ребенком, подростком этого, предложенного ему, художественного текста, а не предварительные о нем знания. Какая способность эстетического восприятия, какие знания и представления юного реципиента воплощаются в его отклике, я попытаюсь пояснить, отдавая себе отчет в возможной спорности моей интерпретации.
На рубеже 2000 года было проведено тестирование развитости поэтического вкуса старшеклассников из Москвы, Тулы и Тольятти. Предлагалось выбрать лучшее, по мнению подростка, из предложенных двух стихотворений и мотивировать свой выбор. Сравнивались стихотворение «На холмах Грузии…», которого никто из детей не знал, а мы опрометчиво не поставили ударение в словах «на холмах», и Пушкин был попутно укорен ими в нескладности,и «складное» стихотворение В. Солоухина, которое я приведу:
Давным-давно известно людям,
Что при разрыве двух людей
Сильнее тот, кто меньше любит,
Кто больше любит, тот слабей.
Но я могу сказать иначе,
Пройдя сквозь ужас этих дней:
Кто больше любит, тот богаче,
Кто меньше любит, тот бедней.
Средь ночи злой, средь ночи длинной
Вдруг возникает крик в крови:
О, боже, смилуйся над милой,
Пошли ей капельку любви! [9]
Солоухина предпочло Пушкину в 2.5 раза больше семиклассников и десятиклассников. И такой выбор учащихся школ из трех городов ничем не различался. А победил Солоухин, потому что, по словам старшеклассников, в его стихотворении есть мысль, и мысль эта правдивая иблагородная. А уж оттого, что это «давным-давно известно людям», такая мысль казалась оценщикам поэзии еще глубже и справедливей. Среди откликов на стихотворение Пушкина было и соображение, что оно, кроме того, что в нем нет мысли, - «сладкое». Попутно замечу, что в восприятии сегодняшними детьми классики часто звучит упрек в сладости, наивности, иллюзорной вере в любовь и романтику. Так они откликаются на короткий фрагмент из «Анны Карениной», поясняя нам, что такой любви не бывает. В качестве финального замечания девятиклассницы о несовременности поведения лирического героя, который бессмысленно вздыхает на берегу Арагвы, приведу ее совет: «Чего он все сидит да сидит! Пошел бы и сказал ей».
Конечно, нашлись редкие дети, которые что-то услышали в стихотворении Пушкина. Они услышали «удивительное сочетание природы и любви», они сочли, что «что-то печальное, прекрасное и чувственное есть в этом стихотворении». К положительным откликам я уверенно отношу и соображение, что «в стихотворении описана тишина и свобода». Есть, наконец, и признание: «Я люблю светлую, возвышенную грусть» и соображение: «По-моему, это просто прекрасно».Мальчик своим лаконизмом как-то предостерег нас от провокаций подробных описаний своего восприятия на поэзию. Но это, увы, участь тестолога-исследователя.Спрашивается, а что же для подростка, смысл в поэзии? Не возникает ли предположение, что эстетический «смысл» в их представлении ничем не отличается от понятийного смысла?
Следующий наш опыт исследования ситуации «Пушкин – современный подросток»- предложение восьмиклассникам московских школ выбрать лучший фрагмент художественной прозы из «Истории села Горюхина» Пушкина, «Огненного ангела» В. Брюсова и «Красавиц» А.П. Чехова. Не останавливаясь на общих итогах, расскажу только об отношении детей к отрывку из Пушкина. Стимульный материал для этого тестового задания был подобран И.А. Жбанковой, которая рассчитывала на поиск развитости литературного вкуса старшеклассников, предложив им, по-моему, очень высокую планку. Поэтому результаты этого опроса послужили мне больше для гипотезы о модели массового литературного восприятия, чем для фиксации уровня его общей развитости.
Вот эти тексты:
1. Березки, которые при мне посажены были около забора, выросли и стали теперь высокими, ветвистыми деревьями. Двор, бывший некогда украшен тремя правильными цветниками, меж которых шла широкая дорога, усыпанная песком, теперь обращен был в некошеный луг, на котором паслась корова. Бричка моя остановилась у переднего крыльца. Человек мой пошел было отворять двери, но они были заколочены, хотя ставни были открыты и дом казался обитаемым. Баба вышла из людской избы и спросила, кого мне надобно [5]. Сразу напоминаю, что детям все тестовые примеры предъявляются без автора и названия.
2. После осмотра дома и сытного, хотя довольно скромного обеда новые приятели повели меня гулять по городу, из улицы в улицу, причем мы очень скоро обошли его весь, так как Бонн очень невелик, и даже выходили за ворота, откуда красивый вид на Семигорье. Так же полюбовался я и церквами Бонна, особенно же пяти башенным собором – поистине одним из прекраснейших созданий нашей старинной архитектуры. Улицы в тот день были по-праздничному полны народом, и было приятно медленно брести в толпе, разодетой в яркие, разноцветные платья, перемигиваться с незнакомыми девушками и рассматривать молодых людей, в зимних плащах и шляпах с перьями [1].
3. Ступени, на которых я сидел, были горячи; на жидких перильцах и на оконных рамах кое-где выступил от жары древесный клей; под ступеньками и под ставнями в полосках тени жались друг к другу красные козявки. Солнце пекло мне и в голову, и в грудь, и в спину, но я не замечал этого и только чувствовал, как сзади меня в сенях и в комнатах стучали по дощатому полу босые ноги. Убрав чайную посуду, Маша пробежала по ступеням, пахнув на меня ветром, и, как птица, полетела к небольшой закопченной пристройке, должно быть, кухне, откуда шел запах жареной баранины и слышался сердитый армянский говор [12].
Прежде, чем приводить отклики разных детей, приходится оговориться, что вопреки правилам синтаксиса их ответы цитируются через точку с запятой. Худшим, по мнению подростков, оказался Пушкин. И что же? Ужасный век, ужасные дети? По-моему, такое восприятие пушкинской прозы печально, но допустимо. С чего бы им так восхититься ее тишиной и целомудрием? Откуда им знать, что он открыл эту прозу на языке, который не нуждается в роскошестве тропов. Очень немногие все-таки отметили как достоинство, что язык понятный, простой, и текст – «нормальный»,не то, что скучный прогулочный Бонн (у Брюсова) и «красные козявки» (у Чехова). «Первый текст самый нормальный», - сказали они, «…написан очень хорошим и понятным языком…»; «…умело (Пушкиным и Брюсовым. – Е.Т.) сплетены описания и события»; «автор смог хорошо описать окружающую обстановку». Стиль письменных откликов я не обсуждаю, сколько бы ни коробили их унылые штампы. Этому в школе, по-моему, не учат вовсе. Вероятно, некогда.
Но так думали те редкие дети, которые выбрали Пушкина. А остальные дети 14-17 лет, которых большинство, в обычной общеобразовательной школе ничего не знали не столько про литературный процесс, сколько, по-моему, про эстетическую установку восприятия искусства не знали.Видение пушкинской прозы как «голой» не то чтобы примирило меня с современным подростком, но заставило его уважать – точно же замечено!Но ведь «нагота» стиля современным детям не понравилась! Вот примеры их оценки пушкинской лаконичной прозы: «все предложения короткие и неинтересные»; «примитивный»; «Он скучен, похож на момент из скучного, нудного сериала»; «Он написан «голым» языком, мало сравнений»; «Текст написан достаточно сумбурно. И многие фрагменты не согласованы друг с другом. Читая его, я во многих предложениях видела лишь набор слов, совсем не сочетающихся друг с другом»; «не нравится «сухость языка»; «предложения неграмотно загружены, простое описание – без чувств и эмоций!».
Пушкин, возможно, согласился бы с этими детьми. Ведь, «унизившись до смиренной прозы», он же настаивал на необходимости ее точности и краткости. «Проза наша так мало еще обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты слов для изъяснения понятий самых обыкновенных...» [6]. В прозе современников ему не нравилась манерность, «изысканность тонких выражений», «обветшалые украшения», «вялые метафоры» вместо глубокой и оригинальной мысли, подмена простоты и ясности вычурным и напыщенным слогом.
А вот сегодняшним подросткам (или их учителям литературы?)метафорических красот опять не хватает. Они пишут, что не нравится им первый отрывок, «потому что мало метафор, сравнений», «как-то слишком (!) просто», «отрывок невыразительный, написан «голым» языком».
В последнем на сегодня тестовом исследовании художественных вкусов современных подростков в октябре-апреле 2010-2011 годов в «поэтическую» батарею тестов было включено стихотворение Пушкина «Поэту», поскольку мы решили еще раз попробовать узнать, как же сегодня читается Пушкин. Стихотворение «Поэту» напомню:
Поэт! Не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Она в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник [7].
В этом «тестовом задании» современные подростки уловили один из аспектов его «смысла», который большинство их устроил. Предлагая детям такого разного Пушкина, мы об этом не задумались, зато получили информацию о разнице восприятия искусства разного жанра. В «На холмах Грузии …» дети оценивали сходство своего эмоционального поведения с лирическим героем, в прозаическом отрывке – стиль изложения, а в стихотворении «Поэту» - совпадение своих современных представлений об отношении «потребителей» творчества к его автору с представлениями лирического героя, как бы неточно он ни читался. И в оценке стихотворения «Поэту» «призыв» Пушкина не слушать суд глупца очень многим подросткам понравился. Семиклассники объяснили нам, что согласны с автором стихотворения, потому что «Если человека обидели, то он должен слушать свое сердце; Народ не всегда может оценить его искусство, для достойного нужны достойные слушатели; Поэт должен быть предан своему делу, не угождать народу, а писать правду; человека судят на суде, но нельзя сдаваться, ты сам себе царь, не давай себя в обиду;Не надо никого слушать, так решил, что это хорошо. А другие пусть завидуют; Я сама пишу стихи, поэтому я очень хорошо понимаю, что такое быть поэтом. Когда тебя осуждают, просто не нужно терять веры вто, что тыможешь писать, и просто нужно обо всём этом забыть…; даже если тебя никто не понимает, ты должен делать то, что ты считаешь нужным; если тебе понравилось, то не нужно думать о том, если кому-то другому не понравилось; нравится, потому что надо поэту рассказать, чтобы он не пытался быть похожим на всех, чтобы оставался в своём репертуаре…, был сам собой; поэт говорит читателю, что человек сам для себя главнее, чем все остальные, и это мне нравится; обращение к поэту, чтобы был сдержанным и писал от своей души, никакого внимания не обращал на тех, кто судит. Десятиклассники написали: «это призыв о том, что несмотря ни на что, надо идти вперед. Ты есть, и если есть цель,то можно добиться. И еще, если ставить реальные цели; Работай, как тебе нравится, не смотри на других; не стоит прогибаться ради толпы (т.е., речь о способе жизни вообще, а не только о художнике – Е.Т.);Надо усовершенствовать то, что можешь, а твой труд никто лучше тебя не оценит. И не надо слушать тех, кто завидует. Для всех мил не будешь: пишешь, пишешь, от сердца отрываешь, неважно, что скажет народ….Зато тебе стало легче;Здесь сформулирована идея, которая мне очень нравится, что живи так, как тебе нравится, делай то, что тебе нравится, не смотри на мнение других. То, что я делаю, совсем не обязательно должно всем нравиться; Я его понимаю... Человек, совершая какой-нибудь поступок, сам отвечает за последствия, сам определяет суд и похвалу, определяет смысл своего поступка». И т.д.
Противников такой интерпретации стихотворения Пушкина среди старшеклассников очень немного. Они говорят, что в стихотворении - наплевательское отношение к обществу, что автор – эгоист, что если он творит для народа, то народ должен его понять, но таких – меньшинство.
Так или иначе, но все дети, и противники, и сторонники прочитанного ими Пущкина, читают только один изсмыслов стихотворения: надо слушать других, читателей, общество или не надо. Мы получили информацию о том, насколько актуальным для современной подростковой психологии оказался призыв к свободе самореализации, к лозунгу независимости, при этом – в условиях не только художественного, но общего мировосприятия. Это они и услышали. Анализ того, чего они не услышали, не в моей педагогической и литературоведческой компетенции. Но в соответствии с выбранной нами концепцией эстетического развития художественный посыл произведения искусства – это не рецепт поведения.Насколько я берусь судить, в массовой педагогике искусства оно редко преподается как эстетический предмет, а не как уроки нравственности или информация о событии. А уж литература, несмотря на усилия научных поисков З.Н. Новлянской и Г.И. Кудиной, Э.И. Гуткиной, Л.И. Кожуринойи др. не только, как правило, не преподается как предмет эстетического цикла, но и по сию пору рассматривается в образовательных директивах вне дисциплин художественного цикла вообще.
И тогда стихотворение В. Солоухина оказывается гораздо лучше, чем «На холмах Грузии…», потому что герой (персонаж?) Пушкина неумно себя ведет, а вербальной сентенции в стихотворении нет, да и Грузия кому-то из детей не нравится. А музыка поэзии и души лирического героя не слышится, и космическая гармония его мироощущения не воспринимается. А уж отрывок из «Села Горюхина» - кажется старшеклассникам просто недоразумением, пустым набором слов, а уж красоты, хотя бы эпитетов и метафор, в нем вообще не найдешь. А что такое красота в их понимании? Как сказала одна учительница о стихотворении Г. Гейне в переводе С. Маршака «Гонец», что там, правда, есть красота и это красивые слова, например, «локон золотой». А красоту звучания этоймаленькой баллады, изящество ее лаконичной иронии с печальным концом, потому что король не за героя выдает замуж свою златокудрую дочь, она не слышит. Хотя некоторые ее третьеклассники что-то услышали.Он «хорошо скачет», и он, конечно, не повесится, а спасет свою любимую. Очень не хотелось третьеклассникам прочитать, что герой готов повеситься. Во что, пожалуй, не верили и герои Гейне с Маршаком.
Что касается «Села Горюхина», то, конечно, эстетически оценивать литературный фрагмент не совсем корректно. Но, если советовать ученикам не только читать слова,а читать их течение, эмоциональную линию и меру этой эмоции, принципиальный лаконизм описания, вариации движения и завершенность фразы и всего фрагмента, то проза Пушкина окажется образцом эстетической организации словесного текста и ее слуха. А эмоциональный акцент читателя на упоминание в стихотворении слова «Грузия»или в прозаическом отрывке «бабы» («это некрасивый текст, потому что там есть слово «баба»,- услышала я недавно) свидетельствует о полном неумении слышать и слушать произведение или фрагмент в целом, а нев вычленении неважных его деталей (детали могут быть и важными). А слышать стоит гармонию устройства текста, которая и есть его эстетическая характеристика. Результаты нашей диагностики восприятия и вкуса маленьких детей обнаруживают, что эстетическое чутье у детей 4-5 лет развито больше, чем окажется потом. А в массовых методах педагогики искусства в школе, как правило, отсутствуют приемы развития эстетического восприятия и художественного вкуса. Моя краткая интерпретация причин этого – бытовое представление о том, что вкус индивидуален, что воспитывается он спонтанно в условиях разбора художественных произведений по программе. Но, по-моему, первое – демократическая условность, поскольку есть только индивидуальные нюансы вкуса, но всегда есть его норма, временная, вневременная и т.п. Спонтанность восприятия ребенком искусства после того, как ему научили его вне эстетическому восприятию, себя не оправдывает, и приоритет массовой культуры – тому свидетельство. Есть более сложная позиция, в соответствии с которой считается, что эстетические достоинства большого произведения искусства воспринимаются сами по себе, и в известной мере это так, но меры явно недостаточно. А потому столь желанной А.С. Пушкиным соразмерности и сообразности в целом как характеристикам истинного вкуса, а не красоте отдельного слова или оборота, может быть, стоит учить?
ЛИТЕРАТУРА
Брюсов В. Я. Огненный ангел. Проза: В 3 т. Т. 3. – М., 1997. – С. 157.
Гуткина Э.И. Дети и стихи: Методическое пособие. – М., ВЦХТ («Я вхожу в мир искусств»), 2005.
Кожурина Л.И. Поэтико-эстетический анализ письменных работ школьников 5-8 классов как средство совершенствования мастерства учителя-словесника // Диссертация на соискание степени кандидата педагогических наук – М., 2002.
Кудина Г.Н., Новлянская З.Н. Литература как предмет эстетического цикла: Методическое пособие. – М.: ИЦ ГАРАНТ, 1993.
Пушкин А.С. История села Горюхина. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 6. – М., 1978. – С. 118.
Пушкин А.С. О причинах, замедливших ход нашей словесности // Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 9. – М., 1978. – С. 95.
Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 3. – М., 1978. – С. 165.
Савенкова Л.Г. Дидактика художественного образования как составляющая часть педагогики искусства: новое знание. – М., ИХО РАО, 2011.
Солоухин В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1: Стихотворения. Лирические повести. – М.: Худ. литература, 1983, С. 149-150.
Торшилова Е.М., Жбанкова И.А., Пучкова Н.Д. Я и Пушкин. Развитие литературного вкуса современных детей и подростков. – М., ИХО РАО, 2011.
Торшилова Е.М. Маршруты эстетического развития современных детей и подростков: теория и диагностика. – М.: Музыка, 2016.
Чехов А.П. Красавицы. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Т. 7. – М., 1977. – С. 162.