О ГРАНИЦАХ И СОДЕРЖАНИИ ПОДРОСТКОВОЙ ЭСТЕТИКИ В СОВРЕМЕННОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СРЕДЕ

Данный материал, несмотря на то, что пишется как классическая научная статья – с выделением проблемы, с анализом «базовых понятий», даже с определенным «прогнозом» развития зафиксированной проблемной ситуации, все-таки, в немалой степени, является сочинением-рассуждением на заданную тему, своеобразными научными заметками на полях. Итак, проблема – восприятие подростками категории «эстетика», представление об эстетике как феномене, анализ данного феномена в приложении к современной ситуации информатизации. Грань первая. Для начала – несколько цитат «…Посетив Музей современного искусства в Кракове («МОСАК») в 2016 году, я встретила ряд работ, далеких от светской жизнерадостности и жизнелюбия, и, как сказал бы Ален Бадью, преисполненных телесным, конечным, смертью, страданием, жестокостью и сексуальностью» [1]. «…Такие работы дают основание предполагать, что интерес к красоте уступил свое место страданию, жестокости и телесному. Последнее утверждение относится не только к Музею современного искусства в Кракове, но и множеству подобных музеев и выставок. …Возникает вопрос, почему современное искусство при «возвышенных поисках бесконечного» останавливается на телесном и конечном…» [1]. Автор этих цитат, искусствовед Марианна Хачатрян, рассуждает совершенно о другом – об отражении в искусстве своеобразных черт наследия советских времен. Однако то, о чем она говорит, к подростковому возрасту имеет самое прямое отношение. Удивительная получается параллель – восприятие эстетических категорий подростками достаточно близко сходно с определенной степени «упрощенности» – но не примитивизма – восприятия и значимости субъектов и феноменов наблюдения в принципе. То есть подросткам, безусловно, свойственно в силу собственно возраста, восприятие в первую очередь «телесного», а также категорий «страдание, жестокость, сексуальность». И дело здесь, что очевидно, не только в простой физиологии и своеобразной попытке птенца вылупиться из яйца. Нюанс заключается в многоуровневости эстетического восприятия реальности любым человеком в принципе, и первый уровень (совершенно как в «пирамиде» потребностей А.Маслоу) как раз перечисленными категориями и ограничивается. Эрго: задача эстетического воспитания поднять подростка на иной уровень «эстетических потребностей». Решаемо – частично. Условия, необходимые для решения задачи классичны и лежат в плоскости конкретных психолого-педагогических феноменов – педагог, прежде всего сам, хотя бы в первом приближении, должен понимать разницу между вульгарным рисунком на заборе и Венерой Милосской, и Венерой Милосской и, например, тематическим граффити на тему любви. Апропо` – тема любви для подростков, в том числе и, пожалуй, даже и прежде всего, как эстетический феномен, по определению первична, и спектр представления о любви замечательно включает в себя линейку понятий от грубой физиологии и сексуальности в самых примитивных ее представлениях, до сверхромантизации, идеализации и высокого платонизма. Грань вторая. «… К.М.Долгов предлагает не скрещивать две науки, а оставить эстетику эстетикой, ибо она самодостаточна, в то время как культурология, будучи знамением современности – эпохи потребления, только завоевывает свои научные позиции. …На конференции высказывания об эпохе потребления и ее влиянии на эстетику звучали предсказуемо критично. Ведь эпоха потребления породила новую трактовку человека – творца в границах эстетического…» [2]. Речь идет о IV Овсянниковской международной эстетической конференции (ОМЭК IV) – регулярной специализированной конференции, организуемой кафедрой эстетики философского факультета МГУ, Московским отделением РФО, в память ее основателя и многолетнего руководителя, одного из деканов философского факультета МГУ профессора Михаила Федотовича Овсянникова (1915-1987). Данная конференция была приурочена к 50-летию создания кафедры эстетики на философском факультете МГУ имени М.В.Ломоносова. Обращение к цитате: эпоха потребления породила новую трактовку человека – творца в границах эстетического. В преломлении к подростковому возрасту – классика. Подросток – творец по природе своей, не потому, что он не может вне творчества или специально ему обучен, а просто в силу того, что все изменения происходящие внутри и во вне его – суть своеобразная импровизация на тему, творчество как самовыражение и как острое желание изменять-делать лежит в самой сути психологической динамики смысловых и содержательных процессов подросткового возраста. Вопрос технологий реализации этого творческого начала, разумеется, остается открытым, равно как и вопрос восприятия результата. Последнее, прежде всего, в силу того, что подростковое «творчество» в принципе не всегда результативно в привычном, обыденном понимании этого термина. Несколько огрубляя мысль авторов – эстетику потребления никто не отменял, она всегда была есть и будет, достаточно вспомнить Лукулла с его пирами, и Гаргантюа и Пантагрюэля и множество иных, возможно более точных примеров художественной литературы, да и не только литературы (например кустодиевская «Купчиха за чаем»), да и очевидно, что термин «потребление» расширительно значительно больше собственно «аппетита». Подросток в первую очередь потребитель той культуры и опять апропо – той эстетики, которую ему сегодня предлагают. В силу потрясающего внутреннего психологического метоморфизма и способности к адаптации он моментально встраивается в современные тенденции, становясь их своеобразным «отражением». Но, далее, и это принципиальное отличие подросткового возраста от детства, происходит сознательное развитие отраженного и преображение его в различные вектора движения (поскольку процесс до известного предела непрерывный), с образованием «промежуточных» результатов, которые в свою очередь выражаются в различных видах и вариантах эстетических проявлений, но уже в контексте видения самим подростком. Грань третья. Современная эстетика в условиях высоких темпов информатизации общества стремительно меняет свой облик. На сегодня это уже не столько созерцательно-философская наука, сколько многообразный континиум теорий, гипотез, допущений, технологий и практик. Но при этом, отдавая должное собственно развитию науки как таковой, невозможно не акцентировать внимание на глубочайшем разрыве или даже разрывах, по сути своей содержательных конфликтов, которые искажают и временами весьма существенно контур образа эстетики как области научного и прикладного исследования. Первый конфликт между с одной стороны базовыми, фундаментальными представлениями об эстетической природе вещей, о самой сетке понятий от «прекрасного» до «уродливого» – вспомним знаменитое уродство красоты и красоту уродства Умберто Эко и отрицанием, иногда в крайних формах, не только наличия, но и необходимости наличия всего огромного спектра связанных с эстетикой понятий. Этот конфликт является прямым следствием массы накапливающихся десятилетиями противоречий в самой структуре науки об эстетике и эстетическом восприятии – к слову сказать, вот замечательный предмет спора – невозможно доказать что одно субъективное восприятие эстетично, другое нет – нет поля для сравнительного анализа [3]. Второй конфликт еще более традиционен – коль скоро существует эстетика, существует и ее антипод – антиэстетика. Хэл Фостер, описывая термин антиэстетика, имел в виду практику, отрицающую преобладающую роль эстетики [4]. Искусство антиэстетики проявляется в постмодернистском искусстве, в частности его присутствие заметно в постчеловеческом, кэмп и абджект (abjection) искусстве. Подобные произведения антиэстетичны, абсурдны, неприятны, иногда противны и неудобны зрителю, к примеру, покрытые пластиком, замороженные и застекленные испражнения, ошметки мусора, трупы, изрезанные части тела, скульптуры из загустевшей крови, куски мяса, гибриды техники и человека, демонстрации хирургических вмешательств. Согласно Бодрийяру, это – конец искусства, существование искусства после своей же кончины. Перенимание и восстановление образов прошлого содержат иронию и насмешку. Цель этого – всеми возможными способами разочаровать зрителя, пародируя и отрекаясь от искусства и его истории. Целью этого также является демонстрация незначимости произведений искусства, тем самым порождение безразличия в зрителе, так как, живя в мире рекламы, мы становимся свидетелями того, как все товары стремятся быть рекламированными, а искусство, наоборот, демонстрирует свою ничтожность [5]. Вышеприведенный пассаж – цитата из рассуждений Марианны Хачатрян, на которую я ранее уже ссылался, но со всем сказанным я, безусловно, согласен и в контекст этого сказанного, нам предстоит поместить подростка. Его «место» именно здесь, на границе миров, на перекрестке где эстетика и антиэстетика не просто соединимы, но нередко меняются местами и масками. Не являясь носителем категорий эстетики, вернее не признавая себя таковым, отрицая на разных этапах своего социального и психологического развития сам факт ее существования не как явления или феномена, но в каких-либо устойчивых границах, органически тяготея к антиэстетике, но в силу социальной нормативности и усилий внешних субъектов, будучи вырванным из нее, подросток в результате формирует собственную эстетическую матрицу, в которой находят свое отражение конфликты и кризисы, отрицание и романтизм, прекрасное, и уродливое. Границы этой особой подростковой эстетики широки и свободно перекрывают «перекресток», о котором шла речь выше, и то, в каком направлении будут они меняться, зависит, прежде всего, от той среды, в которой окажется этот самый подросток. Мысль проста, и может быть даже банальна, однако, увы, следует помнить, что современная информационная среда ни в плане структуры, ни в плане качества, ни в плане содержания отнюдь не является дорогой «в мир прекрасного», напротив – эстетика повседневности, как и эстетические вкусы, взгляды, принципы и восприятие ее носителей, нередко создают для подростка не возможности понимания и одухотворения, а препятствия и барьеры. ЛИТЕРАТУРА 1. Центр общественных исследований «Инлайт» [сайт]. URL: https://enlightngo.org/language/ru/post/author/marinekh (дата обращения 15.06.2022). 2. Интелрос [сайт]. URL: http://intelros.ru/readroom/vestnik-rossijskogo-filosofskogo-obshhestva/vestnik-1-57-2011/11601-granicy-sovremennoj-yestetiki-i-novye-strategii-interpretacii-iskusstva.html (дата обращения 30.05.2022). 3. Marine Khachatryan [сайт]. URL: https://enlightngo.org/language/ru/post/author/marinekh (дата обращения 17.06.2022). 4. Аронсон О., Петровская Е. Что остается от искусства. М.: Институт проблем современного искусства, 2014. 5. Петровская Е. Возмущение знака. Культура против трансцендентности. М.: Common place, 2019.