Результаты, изложенные в статье, получены в рамках выполнения государственного задания Минобрнауки России № 27.8975.2017/8.9
«Отношение к прошлому формирует собственный национальный облик. Ибо каждый человек - носитель прошлого и носитель национального характера. Человек - часть общества и часть его истории. Не сохраняя в себе самом прошлого, он губит часть своей личности. Отрывая себя от национальных, семейных и личных корней, он обрекает себя на преждевременное увядание».
Лихачев Д. С. Письма о добром и прекрасном. [2]
Проблемой в преподавании отечественной культуры в школе учащимися разных возрастных категорий является объяснение специфики русского искусства, особенностей национальных представлений о форме, как базовом понятии искусства. В искусствоведческой литературе о специфике понимания формы в отечественной культуре если и говориться, то фрагментарно в связи с конкретным исследованием и конкретным временным отрезком. Исследователей мало заботит вопрос о концентрированном изложении данной проблемы. В учебниках и учебных пособиях данная проблема освящается на уровне общих дежурных слов. В то же время этот вопрос важен не только с позиций объяснения особенностей отечественного искусства учащимся, но и с позиций решения ряда методологических проблем. Среди таковых проблем выделяется вопрос о приобщении учащихся к отечественной культуре на ментальном уровне формотворчества. За ним следует вопрос о выявлении наиболее благоприятных с позиций возрастной психологии периодах прививки основ национального видения на базовом уровне представлений о форме и материи. Отбор соответствующих национальному типу формотворчества произведений тоже является важной проблемой. Все эти вопросы являются предметом нашего исследования. Однако для его реализации необходимо разработать некий операционный аппарат. Формирование представлений о материи и форме относится к глубинным ментальным процессам, а формирование национальных матриц относится к самым корням нашей культуры, к базовым мифопоэтическим представлениям наших предков.
Содержательным зерном отечественной традиционной народной культуры является мифологическая пространственно-временная модель мировидения. Она формировалась под определяющим воздействием «вмещающего» и «кормящего» ландшафта (Л. Гумилёв). «Родиной этноса является сочетание ландшафтов, где он впервые сложился в новую систему. И с этой точки зрения березовые рощи, ополья, тихие реки Волго-Окского междуречья были такими же элементами складывавшегося в XIII-XIV вв. великорусского этноса, как и угро-славянская и татаро-славянская метисация, принесенная из Византии архитектура храмов, былинный эпос и сказки о волшебных волках и лисицах. И куда бы ни забрасывала судьба русского человека, он знал, что у него есть «свое место» – Родина» [1, 250]. Огромные пространства Великой русской равнины, обилие пахотной земли и водных ресурсов, закрепили за архетипом Матери сырой земли главенствующее положение в мифологической картине мира наших предков-земледельцев.
Особенности архетипа Матери сырой земли, как смыслового ядра пространственно-временной мифологической модели мировидения повлияли:
на представление о свойствах материи, как основы космоса, о её структуре, о соотношении материи и формы, о базовых матрицах вещного мира;
на характер бинарных структурных ориентиров национальной пространственно-временной модели мировидения (хаос/космос, центр/периферия, внутреннее/внешнее, сакральное/мирское, верхний мир/земля/нижний мир, вечное/преходящее);
на представления о соотношении стихий (земля, вода, воздух, огонь) в мифологической картине космоса;
на взаимное расположение главных топографических компонентов мифологической картины мира (Мировое древо, Мировая гора, Мировая ограда, Дорога, Мировой океан).
Совокупность перечисленных операторов сформировала:
базовые принципы формообразования в русской культуре в целом;
принципы соотношения архитектуры и природного окружения;
образность и символику архитектуры народного жилища, его предметной среды, декоративно-прикладного искусства, народной одежды и пр.
сюжетные матрицы и характер выбора контента в целом;
соотношение разных видов и жанров искусства;
способы реализации этических и эстетических принципов в искусстве.
Чтобы вычленить национальные особенности отечественной культуры на уровне чувства материи и формы, пространства и времени необходимо пристальнее рассмотреть разные аспекты образности Матери сырой земли.
Мать сыра земля является вариантом единого архетипа Богини-матери. Согласно К.Г. Юнгу, «архетип матери имеет воистину невообразимое множество аспектов. …. это может быть родоначальница …. богиня, особенно, мать бога, дева (как помолодевшая мать, например, Деметра и Кора), София (как мать-возлюбленная, что-то вроде типа Кибелы-Аттиса или как дочь-возлюбленная - как помолодевшая мать); цель страстного избавления (рай, Царство Божие, Небесный Иерусалим); в более широком смысле - церковь, университет, город, страна, небо, земля, лес, море и стоячая вода; материя, преисподня, луна, в более узком смысле - как место рождения или происхождения - пашня, сады, утес, пещера, дерево, родник, глубокий источник, купель, цветок в качестве сосуда (роза или лотос); как заколдованный круг (мандала с Падмой) или как тип Comu Copia; в самом узком смысле - матка, всякая полая форма (например, гайка), йони, хлебная печь, чугунок; из животных - корова, заяц, и вообще помогающие животные. …. Его свойство суть нечто "материнское": в конечном счете, магический авторитет всего женского; мудрость и духовная высота по ту сторону рассудка; нечто благостное, нечто дающее пристанище, нечто чреватое, несущее в себе что-то, подательница роста, плодородия и пропитания; место магического преосуществления и возрождения; содействующий и помогающий инстинкт или импульс; нечто потаенное и сокрытое, нечто темно-дремучее, бездна, мир мертвых, нечто заглатывающее, обольщающее и отравляющее, нечто возбуждающее страх и неизбежное» [8].
Диапазон проявлений архетипа Богини матери по К. Юнгу огромен. К. Юнг считал, что «в мужской психологии преобладает такой тип образа матери, как Урания, тогда как в женской чаще всего встречается хтонический тип (Мать Земля)» [9, 241].
Мать сыра Земля соотноситься с женским типом мировидения, а хтонические аспекты указывают на её связи с первозданным хаосом.
К характеристикам первобытного Xаоса, согласно В.Н. Топорову, относятся «связь Xаоса с водной стихией, бесконечность во времени и в пространстве, разъятость вплоть до пустоты или, наоборот, смешанность всех элементов (аморфное состояние материи, исключающее не только предметность, но и существование стихий и основных параметров мира в раздельном виде), неупорядоченность и, следовательно, максимум энтропических тенденций, т. e. абсолютная изъятость Xаоса из сферы предсказуемого (сплошная случайность, исключающая категорию причинности) … Но возможно, важнейшая черта Xаоса - это его роль лона, в котором зарождается мир, содержание в нём некой энергии, приводящей к порождению»[7, 582].
А.Ф. Лосев подчёркивал, что «хаос всё раскрывает и всё развёртывает, всему даёт возможность выйти наружу: но в тоже самое время он и всё поглощает …хаос представляется как … образ космического первоединства, где расплавлено всё бытие, из которого оно появляется и в котором оно погибает; поэтому Хаос есть универсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельного становления» [3, 581]. Важным свойством мифологических персонажей, тесно связанных с Хаосом наподобие двуликого Януса, Лосев считал, сохранение ими способности к восстановлению синкретической целостности и «способность видеть всё вперёд и всё назад».
Связь Матери сырой Земли с Хаосом, прежде всего, сказалась на представлениях наших предков о материи, её структуре, соотношении материи и формы, о матрицах вещного мира.
Представление о материи.
Закреплённая в имени Матери сырой Земли связь с водой, обусловила в национальном представление о материи такую её особенность, как текучесть и подвижность. М.М. Маковский находит подтверждение мысли о том, что в древности понятие Земли соотносилось с понятием движения, «земля понималась как зыбучий песок», на уровне этимологии, предлагая сравнить «русск. земля (др.-инд. ҝṣаm-), но англ. skim «легко и плавно скользить, нестись, двигаться» [4, 125].
С родственной водной стихии на понятие «сырой земли» переносится «мифопоэтический образ тканья, плетения вод, образ воды как сети: ср. и.-е. * yer- «связывать, крутить», но тох. А war «вода», и.-е. *seu – «мокрота, сырость» но и.-е. *seu – «гнуть, крутить» [5, 77]. Соответственно, для представления о материи актуализуется образность бесконечного плетения и сети без начала и конца.
Близость к воде-хаосу материи-земли тянет за собой представление с одной стороны, - об её аморфности и слабой структурированности, а с другой – о её тяготении к целостности и неделимости.
Хтонический характер Матери сырой земли и соответственно её способность творить в парадигме Хаоса, в котором всё смешано со всем, сохранил в представлении наших предков за материей способность к самопроизвольности и совмещению несовместимого.
В реконструкции В.Н. Топорова славянского мифологического образа Матери сырой земли подчёркивается, что в пространственном отношении она чаще всего характеризуется следующими выражениями: «стоит под людьми, лежит, идёт, несёт, держит, покрывает, давит, расступается, расходится» [6, 245], что подчёркивает её горизонтальное положение. Дополнительной знаковой характеристикой является то, что Мать земля осмысляется как «большая, широкая (всех шире)» [6, 269]. В паре с Отцом-Небом подчёркивается пассивная роль Матери-земле в зачатии и её активизация впоследствии при вынашивании плода, в акте рождения и дальнейшей поддержке всего, что было рождено. С точки зрения представлений о материи, можно сказать, что в национальном сознании было заложена образность изначально пассивной горизонтально ориентированной материи с бесконечными параметрами по плоскости.
Акцент на стихии земли, плоти Богини-матери в её собственном имени определил отношение к материи как к чему-то преходящему и тленному, вечно изменяющемуся в круговороте бытия (русс. земля, но тох. А kem «плохой», англ. land «земля», но русск. диал. ляда «болезнь») [4, 124].
Представления о форме.
Представление об аморфности материи породило парадигму целостной синкретической формы, мало расчленённой и мало структурированной, формы, в которой материя стремиться сохранить свою изначальную целостную массу «глыбы и безликой громады» [3, 581], т.е. массивность.
На уровне семантики синкретичность формообразования обусловила совмещение в единой форме противоположных параметров пространственной и временной модели (верха и низа, начала и конца), появление гибридных фантастических образов, соединяющих представителей разных сфер мироздания (животных и растений, человека и животных и пр.)
Текучесть и подвижность материи, а также акцент на стихии земли определил не только выбор в пользу мягких материалов, глины и дерева, но и выбор в пользу парадигмы формообразования мягких материалов, которая переносилась на материалы твёрдые, например, камень или металл.
Отмеченное выше представление о пассивности материи не означала вседозволенности для внешней творческой энергии, т.к. формирование любой структуры диктовалось, заложенными в материи неизменными матрицами самой Матери сырой земли, что на уровне формы проявлялось в преобладании горизонтальной ориентации, распластанностью форм. Согласно К.Г. Юнгу, выбор преимущественно делался в пользу женской матрицы формы - полой формы, тяготеющей к вселенскому низу.
Акцент на материнской функции в имени (мать, матушка, Мать-сыра Земля, Матушка-сыра Земля, общая мать) выдвинул на первый план в формообразовании круг/сферу как древний символ матери (ср. и.-е. *mater- «мать», но др.-инд. mandala «круг») [4, 166].
Тотальность Земли как матери, что на уровне языка проявилось в однокоренном происхождении слов «мать» и «матка, обусловила характер формообразующей матрицы, направленный на создание преимущественно обволакивающих наподобие матки структур, а также лабиринтообразных структур с акцентом на внутреннее пространство.
Понятие о бесконечности реализовалось в таких композиционных решениях как круговые композиции, бесконечность повтора раппорта, плетенок, травных орнаментов и пр.
1. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.,1990. – С. 250.
2. Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном. //http://www.studfiles.ru/preview/1722174/page:7/
3. Лосев А.Ф. Хаос. //Мифы народов мира. Энциклопедия. Т 2. М., 1982. – С. 581.
4. Маковский М.М. Феномен табу в традициях и в языке индоевропейцев. Сущность – форма – развитие. М., «АЗБУКОВНИК», 2000. – С. 125.
5. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: ВЛАДОС, 1996. – С. 77
6. Топоров В.Н. К реконструкции балто-славянского мифологического образа земли-матери. // Балто-славянские исследования1998-1990. ХIV. М.: Индрик, 2000. – С. 245.// http://www.inslav.ru/images/stories/books/BSI-XIV-1998-1999%282000%29.pdf
7. Топоров В.Н. Хаос первобытный. //Мифы народов мира. Энциклопедия. Т 2. М., 1982. – С. 582.
8. Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации (сборник статей). М.: Изд. Наука, 1996.
9. Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. М.: АСТ, МН.: Харвест, 2005. – С. 241.